Важнейшие произведения
21.02.2021 - В Раздел критики добавлена статья В.Ф. Ходасевича о Дмитрии Мережковском, добавлена статья Михаила Цетлина о Дмитрии Мережковском. Исправлены неточности в ранее размещенных материалах. 15.07.2019 - В биографии Дмитрия Мережковского исправлена ошибка. 12.02.2018 - Добавлен ряд открытых писем Мережковского, а также фрагменты личной переписки. 28.01.2017 - Добавлено произведение "Рождение богов. Тутанкамон на Крите" и роман "Мессия". 27.01.2016 - Добавлена масса публицистических и критических материалов Дмитрия Мережковского. 05.02.2014 - Добалены новые стихотворения Мережковского. 31.12.2010 - Коллектив редакторов сайта сердечно поздравляет всех с наступающим Новым Годом! На правах рекламы: • роквул скандик заказать |
Рыба-ГолубьЖизнь Иисуса Неизвестного - Мережковский Д.С. 1932 I Крит - "Атлантида в Европе" - приплывший с далекого Запада, "Заката всех солнц"1, и остановившийся против Св. Земли, таинственный остров-ковчег. Первые в Ханаане поселения керетимов-критян относит Пятикнижие Моисеево к баснословной или доисторической древности, к Потопу - "Атлантиде"2, а последние - мы можем отнести уже к истории, к 1700-му и 1400-му годам, когда два великих землетрясения - две маленьких "Атлантиды" - опустошили Крит, и люди, вероятно, бежали с острова на твердую землю, в Ханаан3.
II Путнику, сходящему из Иерусалима в Иерихон, Путем Крови, открывается вдруг, с одной из крутых извилин дороги, зияющая в земле, вулканическая трещина, как бы адово устье; но если заглянуть в нее, то увидишь подземный рай, цветущий и зеленеющий в мертвой пустыне - море камней, как бы маленький "Остров Блаженных", "Атлантиду", - нынешний оазис Wadi Kilt, древний Крит: имя это дано здешнему потоку выходцами с о. Крита, конечно, керетимами6. Странно-чудно, в немой и безводной пустыне, гулкое, полное шумом потока, ущелье, как бы раковина, полная немолчным шумом волн морских.
III Имя самого Иордана занесено в Палестину с о. Крит, где племя Кидонов, как мы узнаем из Гомера, - обитало у светлых потоков Ярдана8. Это первый дар Крита Св. Земле, а вот и второй.
IV И наконец третий чудеснейший дар Крита Св. Земле: Голубка, великая богиня-Мать, чьи бесчисленные, глиняные и каменные изваяньица находятся уже в неолитных слоях (современных "Атлантиде-Потопу"), по всей Европе, Северной Африке и Западной Азии, от Персидского залива до Атлантики11. Это великая богиня-Мать, может быть, не только нашего второго человечества, но и первого, - крито-эгейская Бритомартис12, эллинская Афродита Небесная, Урания, вавилонская Иштар, ханаанская Астарта, иранская Анагита, - вечная Дева-Мать, с Младенцем на руках13.
Antiquam exquirite matrem.
скажет Виргилий об этой критской богине-Матери двух человечеств, или трех, если за нашим, вторым, будет третье15.
V Стаи белых голубок, летающих над Вади-Кильтом, Критским ущельем, можно видеть и в наши дни. Не залетела ли одна из них под грозовую тучу, в тот день, когда крестился в Иордане Иисус, и "отверзлись Ему небеса" (Мт. 3, 16)?
VI Рыба соединяется с Голубем в древнейших катакомбных росписях. Рыба в них означает Христа, потому ли, что первые буквы греческих слов: ἰησους Χριστὸς Θεοῦ ὐιὸς Σωτήρ, составляют слово: ἰχθυς, Рыба, или потому, что первохристиане знали о явленном тогда уже не только мудрецам, но и младенцам, продвижении равноденственной точки мира в знак Рыб - второго, огненно-водного Потопа - конца второго, человечества, - для первохристиан ужасающей радости: "когда начнет сбываться, то восклонитесь и поднимите головы ваши, потому что приближается избавление ваше" (Лк. 21, 28). Рыбы Небесной божественный род... пищи сладкой, как мед, вкуси из рук Спасителя, - сказано в одной из надписей раннехристианской Галлии17.
VII Фэстская Рыба-Голубь относится к таинствам, совершавшимся на Крите, может быть, за 16 веков до Р. X., а через 16 веков по Р. X., св. Терезе д'Авила было, в канун Пятидесятницы, сошествия Духа Святого, видение: Голубка, в рыбьей, сияющей, как перламутр, чешуе, вместо перьев. Много лет спустя, вспоминая об этом видении, святая не может понять причину тогдашней своей, ужасающей радости20. Ужас поняли бы, может быть, вавилонские астрономы, наблюдавшие, в год Р. X., солнце в знаке Рыб - Конца; радость поняли бы, может быть, первые христиане, поклонники Рыбы Небесной, помнившие слово Господне: восклонитесь и поднимите головы ваши, потому что приближается избавление ваше.
VIII Но лучше всего поняли бы, что значит Рыба-Голубь, члены Иудейского тайного братства, ессеи, молчальники, обитатели тех самых горных пустынь от Эброна до Энгадди, к западу от Мертвого моря, где двадцать лет провел молчальник и пустынножитель, Иоанн Предтеча21; странные люди, как бы немного помешанные, "имеющие вид детей, запуганных розгой учителя"22, одержимые одною мыслью о скором конце мира, таком же внезапном и ужасном, как тот, что постиг Содом, чья память всегда у них перед глазами, в водах Мертвого моря: все ессейство - как бы этими водами вспоенный, мертвый цветок, асфодель.
Образу сему - (Ноеву ковчегу в потопе) - подобное, крещение (потопление) спасает и нас, могли бы сказать ессеи, так же, как скажут христиане (I Петр. 3, 21).
IX "Образ жизни их подобен тому, которому эллинов учил Пифагор", - замечает Иосиф27. Общность имущества, безбрачие, отказ от животной пищи и кровавых жертв; белые льняные одежды; поклонение солнцу, как живому образу Божиему; учение о первородном грехе и о "теле - темнице души"; трехлетний, перед посвящением, искус и страшная клятва молчания о тайнах братства; магия, теургия, символика чисел, - все у них пифагорейское28. В белые ризы облекся я,
могли бы сказать и ессеи, как Еврипидовы критяне29.
X Видную тоже с Назаретского холма, гору Кармил, где Илия, первый Креститель огнем, сводит огонь с неба на окруженный и облитый водой жертвенник (I Цар. 18, 38), - гору эту, лет триста после Илии, посетил Пифагор, ученик Орфея - Диониса Критского30. Здесь, уже и помимо Иосифа Флавия, - глухой намек на возможную в ессейских мистериях-мифах связь древних тайн Востока с древнейшею тайною Запада: жертвенник, окруженный водой, с нисходящим на него огнем, не образ ли огнем истребленного Атлантиды-Острова?
Манит нас всех Океан, обтекающий Остров Блаженных, - и стихи Гомера о Полях Елисейских, - Где пробегают светло беспечальные дни человека
Знают ли это ессеи или не знают (могли бы кое-что знать по Книге Еноха - "Атласа"); помнят ли имя "Крайнего Запада" или забыли, - не может быть никакого сомнения, что Ессейский рай - "Атлантида"33.
XI Если мы верно угадали ночную душу "Атлантиды" - Преистории, - нашей дневной душе, "механике", противоположную, "магию", "теургию", - живую, "органическую" власть над природой, то и в этом ессеи родственны "Атлантам" - людям Преистории. Каждый день молятся они, "чтобы солнце взошло", заклинают его особой, "идущей от праотцев", магической молитвой-заклятьем, точно боятся, как бы оно не зашло навсегда34. Так же точно могли этого бояться и пещерные праотцы наши, "запуганные дети", во тьме Ледниковой ночи, после гибели первого человечества - Атлантиды-Потопа35.
XII Нами так жалко потерянный ключ к огненно-водному таинству Крещения - погружения в Воду, Огонь, дух, - может быть, и находится у этого чудом уцелевшего обломка первого, как бы с потопного дня Атлантиды восставшего, человечества.
Это не однажды было, но всегда есть37, - или, говоря точнее: было однажды - есть всегда. Или по слову ап. Павла: Это есть будущего тень, а тело во Христе (Кол. 2, 17), - или, наконец, по слову Шеллинга: "всемирная история есть сон, чье содержание вечное, начало и конец, причина и цель, - Христос".
XIII Поняли бы, может быть, ессеи, как никто из нас, бывших христиан, что значит катакомбная Рыба в водах Крещения, несущая хлеб и вино Евхаристии; что значит: "Рыбы Небесной божественной род, вкушающий пищи сладкой, как мед"; и Фестская Рыба с Голубем, клюющим медвяную пыль с тычинок небесного лотоса; и в видении св. Терезы, Голубка в рыбьей чешуе вместо перьев, с ее ужасающей радостью. Все это, может быть, поняли бы ессеи, но, и поняв, не услышали бы и не увидели того, что увидел и услышал, когда открылось небо над Вифаварой, один-единственный во всем человечестве, от начала до конца времен, человек Иисус.
XIV Знал ли Он ессеев?
Как было во дни Ноя... так будет и в пришествие Сына человеческого (Мт. 24, 37). Если потоп есть "Атлантида", то Иисус о ней говорит в этом, все решающем для Него, слове о Конце.
Когда говорят пророки, - вот,
по незаписанному слову Господа39. Где же эти пророки, только ли в Израиле? Нет, во всем человечестве: Многие придут от востока и запада (Мт. 8, 11). "То, что сейчас называется христианством, было всегда, от начала мира до явления Христа во плоти", - по чудному слову Августина40.
XV И было в те дни: пришел Иисус из Назарета Галилейского, и крестился от Иоанна в Иордане.
Это Марково свидетельство, идущее от Петра, вероятного свидетеля того, что произошло в Вифаваре-Вифании, повторяют Матфей и Лука, не прибавляя от себя почти ничего, только изменяя, на первый взгляд чуть заметно, если же вглядеться пристальней, то глубоко и значительно.
XVI Вглядываясь пристальнее, чтобы ответить на этот вопрос, в едва заметные отличия Марка от Луки, мы видим, какая между ними огромная качественная разница двух религиозных опытов. Когда же крестился весь народ, и Иисус, крестившись, молился, отверзлось небо.
Здесь, у Луки, "видит" уже не только один Иисус, но и "весь народ": точка опоры переносится из одного во всех, изнутри во вне; внутренне-внешнее, прозрачное, становится только внешним, непроницаемым; умственно-чувственное - только чувственным. С крайнего края земли, горизонта двух миров, с той узкой, как лезвие ножа, последней черты, где зияет прорыв из этого мира в тот, из трех измерений в четвертое, - падает Лука назад в этот мир, в три измерения, не успев заглянуть за черту.
XVII Между Марком и Лукою - Матфей. Видно, уже и по его свидетельству, откуда и куда все идет. И, крестившись, Иисус тотчас вышел из воды, и се, отверзлись Ему небеса, и увидел Он Духа Божия, Который сходил, как голубь, и ниспускался на Него (Мт. 3, 16). Здесь точка опоры, на которой зиждется свидетельство, - еще внутри Иисуса, в том, что Он видит; и молнийный миг, прорыв из времени в вечность, двухмерность, двухмирность, в явлении Духа-Голубя, - все как будто еще уцелело. Но что уже не все, видно, по гласу с небес, обращенному не к одному Иисусу: "Ты - Сын Мой возлюбленный", а ко всем, или, по крайней мере, к двум - Крестителю и Крестнику: "Этот есть Сын Мой возлюбленный" (Мт. 3, 17).
XVIII К первому свидетелю Марку-Петру, и здесь, как во многом другом, возвращается последний свидетель, Иоанн. Снова взлетает он, с божественной, как бы не своею, легкостью, к той лезвийно-узкой черте, где зияет умственно-чувственный, внутренно-внешний прорыв из времени в вечность, из трех измерений в четвертое. И засвидетельствовал Иоанн (Креститель), говоря: я видел Духа, сходящего с неба, как голубь, и пребывающего на Нем (Ио. 1, 32). Но здесь уже свидетельство не самого Иисуса, а только Иоанна, и не в настоящем, а в прошлом: молнийный миг самого чуда - прорыва - для св. Иоанна или несказуем, или потерян, забыт.
XIX Кроме наших четырех Евангелий, есть еще три свидетельства о Вифаварском чуде, столь же исторически-подлинных, и лишь немногим позднейших (на одно, два поколения); три не ложных, а утаенных Евангелия, "Воспоминания Апостолов", по глубокому слову Юстина. Все три говорят об одном, если не вовсе умолчанном, то почти никем, за две тысячи лет христианства, не услышанном - о крещенском явлении Света. Свечением, φωτισμός, называется омовение сие (крещение), потому что разум познавших его просвещается (светится), - помнит еще об этом явлении Света Юстин, может быть, потому, что сам, в языческой юности своей, посвящен был в мистерии, где хорошо знали и твердо помнили о том же явлении Света42. "Свечением", φωτισμός, называлось и то святейшее, что происходило в Елевзинских таинствах, после "сошествия в ад", katabasis, соответственного сошествию крестящегося в воду, где умирает ветхий и рождается новый Адам43.
XX Первое воспоминание в "Евангелии от Эбионитов", "Нищих Божиих", самых ранних учеников Господних: Когда же крестился народ, то пришел также Иисус и крестился от Иоанна, и, когда выходил из воды, то отверзлись небеса, и увидел (Иисус) Духа Святого в образе голубки, нисходящей и входящей в Него.
Второе воспоминание - в "Евангелии от Евреев", может быть, арамейском подлиннике или источнике нашего Матфея: Когда же выходил (Иисус) из воды, то нисшел на Него весь источник Духа Святого, и почил на Нем.
Хотя явление Света выпало из этого отрывка, но, что оно здесь было, можно заключить из того, что оно сохранилось, почерпнутое, вероятно, отсюда же, в двух очень древних, латинских кодексах Евангелия от Матфея, Vercellensis и Sangermanensis, как будто составители их поняли, вопреки Канону, что нельзя быть Крещению темным.
Свет великий из воды озарил все окрест, так что все бывшие там устрашились. То же почти, во втором: великий свет заблистал из воды47. Очень вероятно, что в уцелевшем отрывке Эбионитского Евангелия, "источник Духа" - огонь, нисходящий на Иисуса - падает с неба водопадом огненным.
...Когда Иисус сходил в воду, то исшел огонь из Иордана; когда же выходил, пал на Него Дух Святой, как голубка48.
XXI Кто-то задул крещальную свечу перед ликом Господним в Церкви, в христианстве, в самом Евангелии, - к счастию, забыв это сделать в далеком и темном углу - в отреченных Церковью, ложных будто бы, "апокрифических", Евангелиях.
XXII Мог ли огнем Крестящий не креститься огнем? Этого одного достаточно, чтобы увидеть, что свидетельство не вошедших в Канон Евангелий о крещенском явлении Духа-Огня исторически-подлинно. След его, неизгладимый, как рубец от ожога, сохранился и в наших канонических Евангелиях - в противоречии двух чтений: позднейшего, у Луки и Матфея: "Дух сошел на Него", и первого, у Марка, по древнейшим, доканоническим кодексам: "Дух вошел в Него"49. Если Дух нисходит "в телесном виде, как голубь", то непонятно и непредставимо, как в тело человека входит тело голубя. Вот почему первичное "в Него", заменено, "исправлено", позднейшим: "на Него". Но, если Дух есть Огонь, Молния, то совершенно понятно, или, по крайней мере, представимо, что огонь вошел в Иисуса.
Да будет Свет: И стал Свет (Быт. 1, 2). Свет явился в начале мирз, и в середине, ровно в полдень, минута в минуту, с астрономической точностью, когда солнце вступило в равноденственную точку мира - знак Рыбы-Голубя, - явился тот же Свет.
XXIII Ты Сын Мой возлюбленный:
так, в древнейшем кодексе Cantabrigiensis D, по архетипу от 150 года, и в Италийских кодексах - вместо нашего позднейшего, канонического, от IV века: Ты Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое Благоволение (Лк. 3, 22). Подлинность первого чтения засвидетельствована всеми Отцами, от Юстина до Климента Александрийского и Иеронима51.
XXIV Этого никто не осмелился бы сделать во втором-третьем поколении после Христа, когда жил св. Юстин Мученик, читавший еще не только в Евангелии от Луки, но и во всех остальных, до нас не дошедших Евангелиях, подлинные слова Духа. Чувствуя в них, однако, уже возможный "соблазн", пытается Юстин если не преодолеть его, то хотя бы отстранить и заглушить: должно было совершиться Его (Иисуса) рождению (второму), человеков ради, тогда же, как началось у них Его познание, gnosis54. Это и верно, и глубоко, но этим еще до конца не снимается противоречие; оно лишь переносится из истории в мистерию.
XXV Кажется, и сам Лука, предчувствуя возможное противоречие Вифавары и Вифлеема, не разрешает его, а только показывает, что видит и не боится его, когда помещает Родословную не перед Вифлеемом, что было бы естественно и что делает Матфей, а после Крещения, второго Рождества. Дух говорит Иисусу: "в сей день Я родил Тебя", и тотчас: Иисус, как думали, был сын Иосифов - Давидов - Адамов - Божий (3, 23-38). В этом: "как думали", - все тот же вопрос без ответа: чей же Сын Христос по плоти? Как думают об этом не другие, а сам Лука? Замерло только и здесь, как бы заговоренное, жало соблазна, но не умерло.
XXVI Что вы думаете о Христе? Чей Он Сын (Мт. 22, 42), на этот Свой будущий вопрос фарисеям отвечает сам Иисус, уже в беседе с Никодимом.
Истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится свыше, не может увидеть царствия Божия. Но так же не понимает этого, соблазняется Никодим, как не поймут и соблазнятся христиане: Как может человек родиться, будучи взрослым?
Не мог бы войти в него и первый, кто вошел, - сам Царь Христос. Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух. Что здесь говорит Человек Иисус не только о всех людях, но и о Себе Самом; что Сын человеческий не отделяет Себя от человечества и здесь, в земном рождении своем, так же, как во всей земной жизни и смерти, - видно из дальнейшего: Истинно, истинно говорю тебе: мы... свидетельствуем о том, что видели. А что это "мы", значит "Я", также из дальнейшего ясно: Если Я сказал вам о земном, и вы не верите, как поверите, если буду говорить вам о небесном: Он сказал о Своем земном рождении, - не поверили; скажет о небесном? никто не восходил на небо, как только сшедший с небес Сын человеческий, сущий на небесах, - тоже не поверят (Ио. 4, 3, 13).
XXVII Другая тайна всех дохристианских таинств: посвящение - смерть. "Слово и дело сходствуют в таинствах: "умирать", "кончаться", значит "посвящаться", "teleutan-teleusthai", говорит Плутарх, кажется, об Елевзинском "сошествии в ад", соответственном крещальному погружению в воду55.
Огонь пришел Я низвести на землю; и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!
скажет Господь, уже на последнем пути в Иерусалим, на Голгофу. Было крещение в воде - будет в крови: та же и здесь восходящая лестница: Вода-Кровь-Огонь-Дух.
Свет пришел в мир. "Свет" повторяет Иисус пять раз в двух стихах так же, как ев. Иоанн - шесть раз в пяти стихах об Иоанне Крестителе. "Свечения" крещенская свеча светится и здесь, как там, в церкви, кем-то потушенная; вспыхивает снова в Евангелии.
Иисус... крестил (в Иудее), а Иоанн... в Еноне (Ио. 3, 22-23). Надо быть слепым, чтобы не видеть, что вся эта Божественная Мистерия, ночная беседа с Никодимом, посвящена тайне Крещения - второго Рождества Христова.
XXVIII Тайна Рождества - Благовещение - светится сквозь тайну Крещения.
В день сей Я родил Тебя, а на родном Иисуса и матери Его, арамейском языке, где "Дух Святой", Rucha, - женского рода: Я родила Тебя. Матерь Небесная, Дух, так говорит, в вечности; так же могла бы сказать и матерь земная, Мария, во времени. Здесь уже между двумя Рождествами нет противоречия; жало соблазна вынуто.
Бог есть Дух (Ио. 4, 24), не может не значить, и в устах самого Иисуса, на арамейском языке: Бог есть не только Он, Отец, но и Она, Мать.
Сниди Дух Святой,
такова молитва крещения и евхаристии в "Деяниях Фомы"56. Гностики Офиты также крестятся и причащаются "во имя Духа-Матери"57. Матерь Моя - Дух Святой.
скажет, вспоминая о том, что было тотчас после Крещения, сам Иисус, в Евангелии от Евреев, нисколько не менее православном, чем наши канонические Евангелия.
XXIX Три человечества: первое, до нас погибшее, - царство Отца; второе, наше, спасаемое или погибающее, - царство Сына; третье, за нами, спасенное, царство Духа-Матери. Вот почему и три Голубки: первая - над Хаосом; вторая - над Потопом; третья - над водами Крещения.
XXX Сын Мой, во всех пророках Я ожидала Тебя, да приидешь и почию на Тебе, ибо Ты - Мой мир - Моя тишина, говорит Сыну Матерь-Дух.
не в большом и сильном ветре, раздирающем горы и сокрушающем скалы, не в землетрясении, не в огне Господь, а в веянии тихого ветра (I Цар. 19, 11-12), - в тихом дыхании Духа-Матери.
XXXI Сердце земли потрясающий гром, львиное рыкание, - извне, а внутри, в сердце Сына, - тихое веяние голубиных крыл, воркование голубиное: "Ты Сын Мой возлюбленный". Молния внезапная, громовая, - извне, а внутри, - чудо чудес - вечная, тихая молния - тихий свет Сына от Матери. Ибо, как молния идет от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына человеческого (Мт. 24, 27). Тихая, вечная Молния Духа носилась над бездной, в начале мира; та же Молния будет и в Конце.
XXXII Может быть, была гроза; люди увидели молнию, услышали гром, - и больше ничего? Нет, что-то еще. И теперь, как тогда, в первой встрече Иоанна с Иисусом, когда скрестились два взора, две молнии, все почувствовали: Он.
XXXIII Самые чудесные знамения Свои посылает иногда Господь не святым, а грешным людям, погибающим, чтобы их спасти, - говорит св. Тереза. Так, может быть, и нам посланы все эти знамения Конца. За две тысячи лет христианства, не мог бы их увидеть никто, кроме нас.
|